«Я очень открытый, легкий и веселый человек. Я хочу на всё смотреть, всё попробовать, проживать каждое мгновение, получая удовольствие», — рассказывает о себе актриса Дарья Фекленко. 14 ноября на сцене театра Rialto в Лимассоле она сыграет очаровательную и эксцентричную Джил Теннер в грустной комедии «Свободная любовь» по мотивам пьесы Леонарда Герша «Эти свободные бабочки».
КОГДА НЕТ АРГУМЕНТОВ, ЧТОБЫ ОТГОВОРИТЬ
— О вас говорят, что вы выросли за кулисами Театра сатиры. Многие родители-актеры не советуют своим детям идти по их стопам, хотя в итоге решение остается за детьми.
— Да, это правда. Я действительно знаю театр изнутри с детства. Маму на сцене я увидела, наверно, в три года. Она играла подругу Малыша Астрид в постановке «Малыш и Карлсон». Я была совершенно очарована, когда увидела маму в роли маленькой девочки, и никак не могла поверить в это чудо. Я очень любила гримерки, постигала гастрольную жизнь и театральное закулисье. На меня всё это действовало завораживающе.
Когда мне было восемь лет, я впервые вышла на сцену Театра сатиры в спектакле «Маленькие комедии большого дома». Там была маленькая новелла, в которой я исполняла песню «Пой, ласточка, пой». Играть мне очень нравилось, хотя я понимала, какой это колоссальный труд. Сколько в театре желаний, сколько разочарований, сколько радости! Ощущение, что я должна посвятить свою жизнь этой профессии, посетило меня в детстве.
Моя мама была на достаточно хорошем счету в театре. Она много работала. Может быть, не столько, сколько хотела и могла. Но она так любила театр, что мне передалась ее любовь. Когда я решила поступать в театральный институт, одна артистка сказала моей маме: «Как ты можешь ее не отговорить? Ведь это очень сложная профессия!» На что мама ответила: «У меня нет аргументов, чтобы ее отговаривать». Актером стал и мой брат Владимир, хотя планировалось, что он будет дипломатом.
— Как вы думаете, в чем легче детям актеров? А в чем сложнее?
— Это всё очень индивидуально. Есть дети более известных артистов, на которых ложится огромный груз ответственности. Многие считают, что они пробиваются за счет родителей, что их продвигают. Есть те, кто понимают, что быть сыном или дочерью артиста — очень-очень непросто.
Хотя стоит отметить, что у детей актеров изначально другой круг общения, который помогает развитию их актерских способностей. Они с детства вхожи в какие-то интересные сообщества. Моя мама не была суперизвестной, но всё равно вот эти отношения, которые формируются в актерской среде, эта дружба с другими актерами, режиссерами, театральными критиками, музыкантам и художниками, — это формирует интеллектуальный уровень и художественный вкус.
Это, с одной стороны, хорошо. Но, с другой стороны, ты должен доказывать, что ты сам по себе, что ты личность, что ты талантлив. Я знаю детей актеров, которые сознательно меняют фамилию. А кто-то, наоборот, пользуется этим с большим удовольствием, что тоже неплохо. Ведь никто не исключал понятия актерских династий.
Другой вопрос в том, что каждое поколение должно стараться быть достойным своих предков. У людей, которые приезжают в Москву из глубинки, совершенно другие потребности. Им нужно зацепиться в столице. В отличие от тех, кто уже тут живет и у кого есть подушка безопасности, выданная им по праву рождения.
ТЕАТР ИЛИ КИНО?
— В одном из интервью вы признались в любви к театру: «Я очень люблю играть в театре. Мне сложнее играть на камеру. В театре ходишь три часа, что-то переживаешь. А в кино: дубль — стоп, дубль — стоп... Мне кажется, что во время сьемки в тебе что-то перегорает. И тем более ты только настраиваешься и сразу думаешь, как свет, как подбородок, не длинный ли нос. Театр — это другое. Сегодня так сыграем, завтра по-другому». Что-то изменилось в вашем восприятии театра и кино?
— Всё по-прежнему. Просто за это время я приобрела еще больше киношного опыта, снявшись в нескольких картинах. Что-то становится легче, а что-то сложнее. В целом я люблю свою работу. А что касается театра, то правда, мне он кажется более живым. Хотя на киноэкране тоже надо суметь прожить жизнь своего персонажа за какие-то там минуты или секунды, и количество дублей ограничено. В театре можно оттачивать эмоцию в течение месяца, а в кино — хоп! — и надо всё сделать. Везде свои сложности.
«МЫ — ОДНОЙ ГРУППЫ КРОВИ»
— Узнаваемой вас сделал телепроект «Слава Богу, ты пришел!» на канале СТС. Вы оказались в числе постоянных актеров этого юмористического шоу. Чему оно вас научило?
— Это был колоссальный опыт. В течение одного эфира мы могли перевоплощаться множество раз. Мы постоянно импровизировали. Мы далеко не всегда знали, как будет разворачиваться та или иная ситуация. Всё было непредсказуемо. И это развивало фантазию. Нужно было очень быстро ориентироваться в ситуации.
Нам всем очень помогало чувство юмора. Мы всегда должны были быть над ситуацией, чтобы успеть отреагировать. Наша небольшая актерская труппа, наверно, по этому принципу и собралась. Те, кто прошел отбор, были одной группы крови. Это был незабываемый опыт, и нам было грустно расставаться, когда проект завершился.
ЖЕНЩИНА С ГРУСТНЫМИ ГЛАЗАМИ
— Посмотрела фильмографию и работы в театре на вашей странице в Википедии. Заметила такую закономерность: в кино вы играете русских женщин (Вика, Маша, Света, Марина, Любовь), а в театре — иностранок (Рашель, леди Снируэл, Бетти Д’Орланж, Эстер, Порция, Джил). Как вы думаете, почему так получается?
— Мне кажется, что в Википедии обо мне не всё написано. Я сыграла очень много русских героинь и в театре: и Варю в «Вишневом саде», и Любочку в постановке «Ведьма», и многих других. Но всё зависит от репертуара театра. Я очень долго играла в Театре имени Моссовета, и мы брали в основном иностранные пьесы. Поэтому я играла то, что мне предлагали.
В российских сериалах, разумеется, востребованы русские темы. Постепенно я стала характерной героиней, отвечая на потребности времени. Режиссеры и продюсеры, — а сейчас время продюсерского кино, — видят во мне русскую женщину с непростой судьбой, с какой-то своей болью, женщину с грустными глазами. Хотя я по-прежнему умею смешить и дурачиться.
— Какая роль в театре — ваша самая любимая?
— В театре имени Моссовета я любила играть чеховских персонажей. Роль Вари была одной из самых любимых и важных. Я играла под руководством талантливого режиссера в блистательном составе. Это была серьезная работа. Я могу сказать, что люблю все свои роли. Они как мои дети. В них вложено столько души, сердца и желания! Я даже не могу что-то выделить. Я просто очень люблю Чехова и трепетно к нему отношусь.
«Я ХОЧУ ВСЁ!»
— Есть ли еще авторы — помимо Чехова, — персонажей которых вы бы хотели сыграть?
— Я бы, конечно, много чего бы хотела сыграть. Я открыта для новых предложений, ролей и перемен в жизни. Я готова играть и в постановках русских авторов, и в пьесах иностранных авторов. Я играла роль полковой проститутки Иветты Потье в пьесе Бертольда Брехта «Мамаша Кураж и ее дети». Она мне менее близка, нежели чеховская Варя. Эту брехтовскую героиню я играла, преодолевая себя. Хотя это был потрясающий опыт.
Был еще один эксперимент, когда Юрий Иванович Еремин ставил «Игроков» по Гоголю, где все мужские роли играли женщины. И это мне тоже было интересно. Вот в таких необычных экспериментах мне тоже нравится участвовать. Я играла роль в уродливом гриме, у меня по ходу постановки укорачивалась юбка, и в финале я уже была в корсете, чулках и с роскошной прической. Моя мама, придя на премьеру, меня не узнала.
— Где же Даша моя? — спросила она.
В театральных постановках очень много зависит от режиссера, от труппы, от того, какой настрой будет создан во время репетиций. И если меня спрашивают, где бы я хотела играть, то я отвечаю, что хотела бы играть везде. Я хочу всё!
У ИСТОКОВ «СВОБОДНОЙ ЛЮБВИ»
— На Кипр вы приезжаете с постановкой «Свободная любовь». Почему согласились участвовать в этом проекте?
— Я была одним из его инициаторов. Я много лет удачно работала в спектаклях режиссера Андрея Житинкина. У нас был очень хороший контакт. Волею судьбы я встретилась с продюсером Вадимом Дубровицким и сказала, что мне что-то хочется сделать вместе с ним и Андреем. Мы ударили по рукам и стали искать материал.
Андрей предложил пьесу Леонарда Герша «Свободные бабочки», а дальше я столкнулась в театре с Димой Дюжевым, который к тому времени уже снялся в «Бригаде» и прославился. Он репетировал роль в проекте «Двенадцатая ночь». Слово за слово, и я сказала ему: «Не хотите ли вы поучаствовать?» И он ответил: «Да, мне интересно».
Вся загадка и прелесть спектакля в том, что он уже на сцене 10 лет, но идет с непрекращающимся успехом и на том же высоком градусе, на котором был выпущен, потому что все люди, которые собираются в этом спектакле, отдаются сцене на 100 процентов. Все фантастические артисты, которые к нам присоединяются, — и Лена Софонова, и Таня Лютаева, — держат вместе с нами эту высокую планку.
Мы много репетировали вдвоем с Димой, потому что раньше были совершенно не знакомы. Мы из разных миров, разного воспитания. Нам нужно было притереться друг к другу, потому что история очень душевная. Это в некотором роде рожденная нами постановка.
— Джил Теннер в «Свободной любви» — девушка, живущая легкой, свободной жизнью. Насколько внутренне вам близка ваша героиня?
— Она мне очень близка. Во мне есть внутренняя свобода. Я по сути своей свободолюбива, как и моя героиня. И моя жизнь нарушает традиционные рамки. Я всю жизнь пытаюсь освободиться от своих скелетов в шкафу…
— Да, они есть у каждого…
— Только не все хотят с ними расстаться. Я очень открытый, легкий и веселый человек. Я хочу на всё смотреть, всё попробовать, проживать каждое мгновение, получая удовольствие. И даже в том случае, если много работы, я не жалею себя. Когда я работала над ролью Джил, то попробовала примерить на себя этот образ, эту шкурку. Где-то что-то я сочинила, что-то привнесла от себя, что-то от режиссера, что-то от Димы, с которым мы очень много говорили, играли, придумывали и друг дружке подсказывали, как быть.
Редакция еженедельника «Европа-Кипр» выражает благодарность за помощь в организации интервью директору компании «Волшебный мир театра» Светлане Сусловой
На фото — Дарья Фекленко и Дмитрий Дюжев в пьесе «Свободная любовь»
