Михаил Цитриняк уже приезжал на Кипр в составе дуэта «Мастер Гриша». На сей раз он прилетает к нам в качестве режиссера спектакля «Крик лангусты». В интервью «Европе-Кипр» Михаил рассказал о том, почему ему пришлось отказаться от первоначального замысла и практически полностью переделать спектакль, о катарсисе вместо скуки и о том, что перо далеко не всегда принадлежит Жар-птице.
Оксана АВСИТИДИЙСКАЯ
СОПРОТИВЛЕНИЕ ЖИЗНЕННЫМ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАМ
— «Крик лангусты». Что зацепило вас в этой пьесе? Почему решили ставить?
— Режиссер обычно ставит не потому, что его что-то там зацепило, а потому что он знает, как это можно сделать. И это самое главное для постановки. Когда я приступил к подготовке спектакля «Крик лангусты», мне казалось, что я знаю как, но позже всё пришлось переделывать.
В этой пьесе меня волнует сопротивление, которое человек оказывает жизненным обстоятельствам. Это история великой актрисы Сары Бернар, у которой нет уже возможности играть на сцене. У нее ампутирована нога. Она пишет воспоминания. И, якобы для того, чтобы вспомнить, она проигрывает эпизоды жизни со своим секретарем Жоржем Питу. Питу младше Сары, он не только питает к Бернар самые нежные чувства как к великой актрисе и достоянию человечества, но ещё и немножко влюблен в нее как в женщину.
ЖАР-ПТИЦА И ПЕРЬЯ ПОДУШКИ
— Вы сказали, что пришлось переделывать. Почему?
— Тот замысел, который у меня был изначально, оказался на сегодняшний день несостоятельным. Так бывает. Вот как великий актер и режиссер Вахтанговского театра Алексей Дикий описывал разницу между замыслом и воплощением: ты спишь, и тебе снится Жар-птица, а потом просыпаешься, а у тебя во рту перо от подушки. Я себе что-то придумал, а в результате всё оказалось не так.
«ТЕАТР — ЭТО КОВРИК И ДВА АКТЕРА»
— И тогда я всё начал делать заново, так как понял, что все мои идеи устарели. Я был в отчаянии, поскольку понимал, что старое решение неправильное, а нового - нет. Я понимал, что это «не то». И лишь когда я вернулся к формуле Немировича-Данченко «Театр — это коврик и два актера», вдруг всё «полетело» к этому «коврику»: и игра актеров, и визуальный ряд… Я убрал всё лишнее, и то, что осталось, очень понравилось главному режиссеру театра Римасу Владимировичу Туминасу.
РЕЖИССЕР — АВТОР СПЕКТАКЛЯ
— Многие не до конца представляют, какие функции выполняет режиссер. Возможно, потому, что он несет ответственность за каждый аспект театральной постановки: от визуального решения и игры актеров до звука, света, музыки…. Какими главными качествами должен обладать режиссер, чтобы собрать театральную постановку воедино?
— Какими качествами должен обладать скульптор? Скульптор — автор скульптуры. Кто такой художник? Автор картины. А режиссер? По определению Станиславского, — а я надеюсь на то, что пытаюсь взять то лучшее, что было в русском театре, и иногда у меня что-то получается, — режиссер является автором спектакля.
Всё начинается с выбора пьесы. Когда она волнует, то возникает какое-то просветление, и ты чувствуешь, что у тебя получится. «Война и мир» тоже волнует, но иначе. Это разные волнения. Ты понимаешь, что здесь можно за что-то зацепиться.
Затем ты выбираешь артистов, чтобы реализовать задуманное — всю команду, которая с тобой будет работать. Бывает, что художник или композитор, который тебе идеально подходит в одной работе, не годится в другой. А потом ты приходишь в театр, а тебе говорят, что артист, который тебе нужен, занят, «но у нас есть другой артист».
И ты либо соглашаешься, чтобы тебе дали поставить спектакль «любой ценой», либо говоришь «нет». В этом и есть мужество художника — отказаться, если что-то или кто-то не подходит для воплощения твоего замысла. Не стоит самообольщаться! Нужно здраво оценивать не только меру твоего дарования, но и меру удачи, которую тебе дает господь Бог. Надо понимать, что не всё от тебя зависит.
— Согласны ли вы с утверждением, что актер — это пластилин в руках режиссера?
— В определенном только смысле. Пластилин пластилином и остается вне зависимости от того, где ты его купил. А вот каждый актер — другой. Актер интересен режиссеру. Режиссер любит актера, так как без любви нельзя. Но ошибочно считать, что актер — это обычный человек. Актер — это актер!.. Нельзя к нему с привычными мерками подходить. Тут всё иначе. Ты берешь артиста и пытаешься использовать его внутренние качества для решения задач конкретного спектакля. Но если у артиста не получается, то ты, режиссер, сделал неправильный выбор.
— Получается, что режиссер несет ответственность за артиста?
— Режиссер несет ответственность за всё. Во всем виноват режиссер, так как он — автор спектакля.
КАТАРСИС, А НЕ СКУКА!
— Что режиссер должен помнить, готовя театральную постановку? Каковы главные правила хорошего спектакля?
— Когда-то замечательный режиссер Андрей Александрович Гончаров, работавший большую часть жизни в театре имени Маяковского, говорил: есть спектакли образные и безобразные. И я с этим согласен. Мы ищем идеальное решение. Золотое сечение никто не отменял. Оно приводит к ощущению гармонии. Постановка спектакля — это поиск золотого сечения и гармонии в том, что ты делаешь.
Есть два вида режиссеров. Одни всё запутывают, другие — распутывают. Я себя отношу к режиссерам, которые распутывают, хочу, чтобы зритель сказал: «Ах, вот в чем дело!»
В Древней Греции был философ Платон. Он говорил, что в будущем театр будет не нужен. Артисты лгут. Это вредно для людей. У меня такое ощущение, что он был страшным занудой. Приведу пример. Он определил человека как «двуногое без перьев». Диоген ощипал петуха и сказал: «Вот твой человек». И тогда Платон внес поправку: «Человек — это двуногое, без перьев, с плоскими ногтями».
Другой древнегреческий философ Аристотель говорил, что театр необходим, так как только в театре может быть катарсис. То есть сильнейшее переживание, потрясение, которое в результате дает очищение. Так вот, для очищения нужны переживания. А если всё запутать, то никакого переживания не будет — будет скука. Или будет касаться только того, чтобы спектакль закончился как можно быстрее. Если во время спектакля люди не смеялись и не плакали, то это плохой спектакль.
НЕ РАВНЯТЬСЯ, А ВОСТОРГАТЬСЯ
— Есть ли режиссеры, на которых вы равняетесь?
— Я бы не сказал, что равняюсь. Это режиссеры, с которыми невозможно быть равным. Я восторгался и восторгаюсь ими и их спектаклями. Я восторгаюсь Юрием Петровичем Любимовым, Анатолием Васильевичем Эфросом, Анатолием Александровичем Васильевым. Я как режиссер сформировался под влиянием этих великих режиссеров. Мне очень повезло: я видел их всех, а с некоторыми даже работал совсем еще мальчишкой. Из сегодняшних режиссеров я могу назвать Римаса Владимировича Туминаса. Мне близко то, как он работает. Он — строитель. И мне интересно помогать ему строить театр.
И ДАЖЕ НЕ НУЖНО НИКАКИХ ПОГРОМОВ
— Как вы относитесь к театральным постановкам с открытым финалом?
— Мне кажется, что таких нет. Если тебе есть, что сказать, то ты, как режиссер, говоришь об этом. И если зрителя такой финал трогает, то тогда такой финал не «открытый».
— В самом конце спектакля герой открывает дверь и уходит. А впереди — неизвестность. И зрители уже сами домысливают, что может с ним произойти, как сложится в дальнейшем его жизнь.
— Значит, перед этим была сцена, которая предопределила будущее героя. Есть такая пьеса «Дрейфус», которую я хотел бы поставить. Еврейская диаспора в городе Вильно репетирует спектакль про Дрейфуса в небольшом польском городе. В последней сцене, старики получают письмо от молодых евреев, которые уехали от погромов в Европу.
Те пишут, что у них всё замечательно, какие прекрасные вокруг люди, всё так здорово и жизнь удалась. А в конце письма: Мюнхен, 1930 год. И мы понимаем, что с ними будет. Открытый финал? А вдруг они успеют уехать из Германии, спасутся? Но мы-то, исходя из текста письма, по его беспечности — понимаем, что они останутся. Мы понимаем, что с ними может произойти, а они — нет. И это страшно. Не нужно никаких погромов, достаточно нашего знания.
ИЛИ ИСКАТЬ, ИЛИ ДЕЛАТЬ САМОМУ
— Часто ли удается встретить достойную пьесу или сценарий, написанный современным автором?
— Нет. Я сам иногда сажусь и что-то пишу. Мне это не нравится. Я пишу только тогда, когда у меня иного выхода нет. Если мы отмотаем лет на 30-40 назад, то легко вспомним энное количество драматургов. Рощин, Радзинский, Вампилов... А сейчас таких уже нет. Но искать драматургов надо. Раньше были специальные литотделы, сотрудники которых читали самотек и находили достойные творения. А сейчас драматург сам ходит и пытается пристроить свои произведения.
КРИЗИС РУССКОГО ЯЗЫКА
— По вашему мнению, современная драматургия находится в кризисе, на подъеме или на спаде?
— По моему мнению, сейчас есть более глобальная проблема — русский язык находится в страшном кризисе. За ним никто не следит. Когда-то, по-моему, Бродский сказал, что два поколения без языка — это потеря языка. И я считаю, что это происходит на наших глазах. Русский язык стал исчезать с середины 80-х. Язык сейчас — самая невостребованная вещь.
Люди говорят, как угодно. С телевизионного экрана звучит кошмарная речь!.. Кто пишет эти катастрофические стихи для рекламы? Кто это делает? Их ведь слушает вся страна!.. Это именно то, что входит в головы детей, подростков и взрослых. Редактора исчезли, как класс. Люди не знают, как произносить слова и куда ставить ударения.
Долгое время язык подпитывался от произведений Пушкина, Толстого и Достоевского. Но сейчас уже многие не смогут отличить, чем фраза, написанная Буниным, отличается от той, которую написал друг Васька. По моим ощущениям, мы теряем русский язык. А отсюда идут и все остальные проблемы.
КИПР — ЭТО ДРУЗЬЯ
— На Кипре вы уже не в первый раз. С чем у вас ассоциируется наш остров?
— Да, я там был много раз. Кипр — это друзья! У меня с друзьями ассоциируются Париж, Соединенные Штаты, Латвия, Германия, Кипр... Там живут мои близкие друзья.
Редакция еженедельника «Европа-Кипр» выражает благодарность за помощь в организации интервью директору компании «Волшебный мир театра» и организатору гастролей театра им. Вахтангова на Кипре Светлане Сусловой
* 20 мая, суббота
СПЕКТАКЛЬ «КРИК ЛАНГУСТЫ»
Гастроли на Кипре легендарного московского государственного академического театра имени Евгения Вахтангова.
Лимассол, театр «Риалто»
Цена билета — 30, 35, 40 евро
Билеты в кассах театра Риалто и на сайте
Дополнительная информация — по телефону 96 30 2770
